А.Росляков - "Роман с урной. Расстрельные статьи." 2006

"И когда нам еще хвалятся, что ради нашей безопасности умножили охрану в детсадах и поездах - тут не хвалиться надо, а в отставку подавать! Ибо тогда уже при каждом надо ставить по менту, при нем еще службу безопасности, чтобы не оказался оборотнем, и так далее." (c.6)

"....тот национализм, что разыгрался во всех бывших союзных нациях, кроме русской." (с.38)

... это-то тотальное лганье в конечном счете, думаю, и развалило, как токсин, могучую, но перебравшую его страну.

"У меня, например, есть в столе статья об угробившей целую область сырьевой афере не побитого ипосейчас туза этой колоды - с такой визой одного главного редактора: «Если даже все правда, тем более публиковать нельзя». Или когда я написал, как Немцов на пару с другим жуликом нагрел казну на несколько миллионов долларов, ответ в другой редакции, уже на словах, был: «Кто на Немцова катит - тот антисемит. Больше сюда не приходи». (c.98)

"Со мной в отделе сидел Леша Черниченко, сын знаменитого сельхозписателя Юрия Дмитриевича. Последний на моих глазах стучал в свою прославленную, «крестьянскую», как любил щеголять, грудь, внушая маловерам: «Без партии народ - слепой щенок! Партия - наша надежда и опора! Кто против партии, не понимает в сельском деле ничего!» И только этой партии накостыляли, как он же стал автором того очень достойного писателя и прогрессиста плагиата: «Додавите гадину!» А Лешу похвалил по телефону за статью сам Брежнев!
Потом он, уже сменив, как папа, политический окрас и резво выскочив из той же партии, как из чужой постели поутру, рассказывал эту историю как анекдот."

     Торить или прямить великие пути с кривой душой нельзя. (c.117)

"И когда Горбачев раскрепостил легонько жизнь, первыми в дыру свободы ринулись как раз их антиподы: людям оказалось не пролезть, ну а людишкам - в самый раз. И года не проходит, слышу, как вчерашний коммуняка, гордость самой «Правды» Стреляный уже по радио «Свобода» обмазывает дерьмом весь вскормивший его строй, уподобляя его не то что я чему-то, а прямо сортирному очку.

... однажды я сижу в одном журнале в кабинете у товарища, туда из коридора входит Стреляный, и, не заметив меня, кокетливо просит хозяина: «Слушай, ты мне не затянешь галстук, опять в президиум зовут, а я, ты знаешь, эти галстуки...» И тут он меня видит и захлопывает рот. Я говорю, конечно в шутку: «Дай-ка я затяну». И встать не успеваю, как его сдувает прочь." (c.135)

"... то ли из-за этой неразборчивости в выборе печатных органов и собутыльников, то ли еще из-за чего с каких-то пор мне стали вешать в редакционных коридорах всё одну и ту же чушь: «Слушай, а ты часом не антисемит?»
- «С чего б?»
- «Так, поговаривают».
- «Кто? Пусть скажет прямо, сразу в морду плюну!»
- «Ну так и есть: антисемит!»
И там, где это сказано, уже смело можешь со своими опусами не появляться больше никогда." (c.136)
Но до поры я все никак не понимал, чем все-таки мог вызвать это самое, пожалуй, страшное по нынешнему обвинение в антисемитизме. Ибо ты можешь как угодно хаять президента, весь режим - не напечатают, но и беды не будет. Но стоит у тебя навороту зависнуть этому: «антисемит», - как на контакт с тобой, которым пишущий и жив, в демократических, сегодня подавляющих, изданиях перестают идти." (c.137)

...Хорош ли, плох ли был МОЙ юмор, не берусь судить.
Но там был и приглашенный с вражеского, ныне дружеского голоса Марк Соломон, который комментировал в духе ура-демократии факт не вернувшегося из деревни, потому что съеденного с голода, корреспондента.
И Давыдов мне говорит: «Вот то, что ты еврейскую фамилию высмеял - и есть махровый антисемитизм».
Я говорю: «Постой, но там же есть еще десяток нееврейских! И Голубков, и Конверсю, и прочие! Значит ли это по вашему стандарту, что я и античечен, и антифранцуз, и антипремьер, и антимихалков, и анти­русский - и так далее?»
И он мне отвечает честно: «Все остальное - ничего не значит. Но если приложил еврея, ты - антисемит!»

... Украл еврей, русский написал об этом ­ все: антисемит. Хотя если наоборот, еврей просто так, без указания улик, в виде стихов, эссе или какого­нибудь юмора поносит русских - на здоровье! И при этом еще то и дело раздувается волна: антисемитизм идет!" (c.138)
Я помню и другой, более ранний случай, когда в баклановское «Знамя» пришло письмо от члена патриотской «Памяти» с жутко антисемитскими угрозами. И великий интернационалист Бакланов поднял вселенский шум во всех газетах и телеканалах: «Вот он, реальный антисемитизм! Вот он, русский расизм! Бей же его, спасай Россию!»
А потом вдруг анонимного создателя письма находят. Но только он на самом деле никакой не патриот, не коммуняка - а еврей, состряпавший фальшивку как раз в целях этот антисемитизм раздуть. И писателю-интернационалисту даже не приходит в голову за всю раздутую им напраслину извиниться. То есть когда на преступление по разжиганию национальной розни прикидывали русского - то был расизм. Еврей виновным оказался - и уже расизма нет." (c.139)

"... самая соль в том, что когда академик Яковлев еще служил в большевиках, то бишь в фашистах, по его определению, и возглавлял у них идеологию, мне от его же службы крепко перепало тоже. На редколлегии тогдашней «Правды» один ее тогдашний член однажды доложил, что яковлевской службой вынесено мнение: больше меня в той еще прессе не печатать никогда.
Только тогда мне вешали антисоветчину, антифашизм по-нынешнему. И вот после того, как академик скинул выгодно свой партбилет, а мне, сроду безбилетнику, достал ось и от наших, и от ваших, - материальным воплощением того фашизма, главным идеологом которого был он, стал я." (c.145)

"И тут, конечно, поневоле набивался в голову вопрос. Почему все-таки какая-то рецензия на книгу, давным-давно известную, как с нажимом повторяли все, зажгла такой сыр-бор?
Академики, профессора, цвет публицистики: Яковлев, Ваксберг, Марк Дейч, Рой Медведев и прочие, - словно по крику «Фас!» напали всей армадой на какого-то, как сами же твердили, графомана, неофита, «выплывшего из алкогольной безвестности»?
Ведь нынче уже пишутся такие жуткие разоблачения - хоть святых вон выноси. При этом и изобличенные святые "в ус не дуют" и армады в бой не прут. Почему ж именно Бухарин, всего один из соучастников того же большевизма, что, значит, хуже фашизма, явил собой какую-то священную корову для армады? Почему именно на этой теме страшное табу?
Быть может, как мне показалось по формату и наквасу всей кампании, потому что признание Бухарина изменщиком, расстрелянным заслуженно, банкротит саму генеральную идею кампанейцев. Суть которой в том, что сталинизм, рубивший не изменщиков, а праведников - это такое абсолютное, метафизическое зло, ради расправы с коим допустимо абсолютно все. Любое воровство, любые горы трупов - вплоть до уничтожения самой страны и населения, которые еще должны за это благодарны быть. Лишь бы не было, но не войны, как внушалось прежде, а сталинизма.
....Один известный патриот мне так сказал: «Когда мы придём к власти, мы тебя за то, что сотрудничал с погаными газетами, повесим. Но за Бухарина посмертно наградим»."

... нет паскудней пропаганды, купленной за выграбленные у своего народа деньги, которая пинанием вчерашнего, действительно начертанного кровью, оправдывает и плодит сегодняшние кровь, насилие, грабеж и разорение родной страны." (с.148)

Когда во время войны Севера и Юга в США Авраам Линкольн приказал расстрелять всех поголовно жителей вражеской деревни, кто-то его спросил: «Но маленьких детей за что?»
Великий борец с рабством дал ответ, вошедший аккурат в историю: «Из гнид вырастают вши».
Конечно, за такую откровенную, но и предельно адекватную времени жестокость и его можно было б лихо запинать в гробу. Но наши антиподы, раскинув прагматичными умами, своего сурового гeроя густо пролитой им кровью поливать в гробу не стали. А даже нарекли им свой традиционно президентский лимузин." (с.148)

"Почему наш суд и вся правоохранительная система превращаются в какой-то балаган, который уже никого ни от чего не охраняет?...

"Когда-то на телевизионном пресс-клубе, где обсуждалась эта тема, я выступил с такой примерно речью.
Есть у меня друг - очень толковый следователь прокуратуры. В свое время прокурор Москвы Пономарев распорядился: таких следователей от лишней писанины и дурацких дел освободить, дать каждому по паре оперов - и пусть работают сугубо по убийцам и бандитам. И друг через полгода показывает мне составленный им не без гордости отчет: все свои десять висяков по убийствам он раскрыл. Причем настаивал, что все - благодаря верно построившему органы Пономареву. Но тут убивают Листьева, и Ельцин за это лично скидывает Пономарева, нагнавшего страху на московское урло. И вся раскрываемость по Москве - немедленно идет на убыль. Мой друг, проработав всего день в следственной бригаде по Листьеву и раскрыв морально это дело, пишет рапорт: «Прошу освободить меня от данной работы в связи с невозможностью ей заниматься, когда работать откровенно не дают». Вот и вся причина, почему не раскрываются дела и кто так сделал, чтоб они не раскрывались." (с.174)

В ответ на мою речь стихийно раздалось: «Вот это точно не покажут!» И в самом деле это из показа аккуратно вырезали. Кстати мой друг пришел во внутреннее убеждение по организатору того убийства при обыске в офисе Березовского. Но когда до полной ясности уже был один шаг, грянул приказ: все обыски и прочие мероприятия по Березовскому прекратить. И я весьма подозреваю, что тот, кто снял Пономарева, тоже знал, кто грохнул всенародно полюбившегося шоумена. И устранил одного из самых ключевых тогда и лучших правоохранителей и порушил целую систему стой лишь целью исключительно, чтобы убийцу не нашли." (с.175)

"А чего стоит такой приказ рушайловских времен: «Изыскивать cpeдства на ремонт отделов среди спонсоров», - превративший милицию в прямую содержанку криминала." (с.175)

...Выходит он на волю - и сразу начинает действовать очень активно, не в пример пассивным судьям. Которые мне говорили, что попасть на прием к Председателю Верховного Суда (Лебедеву В.М.) даже им нелегко, ждать надо месяцы - Трунов же попадает туда в считанные дни. И затем Верховный Суд, к изумлению Хорошевского, отменяет и последний приговор - по так называемым нереабилитирующим основаниям. ...